Среда Чистовича — почему такое название?

Автор: Андрей Алексеевич Авраменко — м.н.с. лаборатории биоинформатики НИИ антимикробной химиотерапии (Смоленск).

***

«Среда Чистовича» (или Желточно-Солевой агар) — твёрдая селективная среда, предназначенная для культивирования стафилококков. Среда содержит агар, желток куриного яйца и повышенные концентрации хлорида натрия — названа в честь своего создателя, русского микробиолога Георгия Николаевича Чистовича (1914―1969).

Рассказ о выдающемся микробиологе Георгии Николаевиче Чистовиче следует начать с его деда Якова Алексеевича — родоначальника врачебной династии выдающихся профессоров и академиков России.

Яков Алексеевич Чистович родился в 1820 году в городе Малоярославце Калужской губернии в семье соборного дьякона Чистякова. Первоначальное образование он получил в уездном духовном училище при монастыре, а затем перешёл в Калужскую духовную семинарию — там же сменил фамилию на более благозвучную «Чистович». В семинарии Яков был лучшим учеником и главным кандидатом на поступление в Московскую духовную академию, однако когда из столицы пришёл запрос на одного ученика, желающего получить военно-медицинское образование, Яков Чистович немедленно согласился. Свою роль в этом определённо сыграла его любовь к светской литературе и частое общение с родным дядей — оператором Калужской врачебной управы. В 18 лет Яков поступил в Императорскую медико-хирургическую академию в Санкт-Петербурге (ныне ВМедА им. Кирова), которую окончил в 1843 году с серебряной медалью и званием лекаря первого разряда. Его направили военным врачом во 2-ую артиллерийскую бригаду, расквартированную в Прибалтике, где он одним из первых в России применил серный эфир перед проведением ампутации[1]. Через пять лет Яков Чистович уже защитил докторскую диссертацию на тему «О гепатитах» и вскоре был переведён в 1-й Санкт-Петербургский военно-сухопутный госпиталь. Благодаря совершенному знанию французского, немецкого и польского языков он занялся переводами для «Военно-медицинского журнала», а со временем стал его главным редактором, дополнительно возглавив ещё и еженедельную газету «Медицинский вестник». В 1853 году Чистовича назначили адъюнкт-профессором Императорской медико-хирургической академии при кафедре «Судебной медицины, медицинской полиции и гигиены», где в полной мере проявился его педагогический талант и ораторские способности. Сам он часто любил повторять: «Чтобы хорошо и совестливо учить, надобно самому беспрерывно учиться и любить своё учительское призвание». По воспоминаниям учеников, однажды по окончании лекции восторженные студенты в знак благодарности пронесли преподавателя на руках от аудитории до его дома.

В 1855 году Яков Алексеевич решил, что пришла пора жениться. Его избранницей стала 18-летняя дочь друзей Бенардов — Анна Петровна. Бенарды были обрусевшими немцами и воспитывали свою дочь в строгости — в их среде царило мнение, что женщине подобает заниматься лишь тремя вещами: детьми, кухней и молитвой[2]. Анна Петровна не была красавицей, и приглянулась профессору своим характером и бережливостью. Для мужа она стала надёжной опорой и рачительной хозяйкой, позволив ему не обращать внимания на домашние хлопоты. Пока Яков Алексеевич занимался наукой, жена Анна воспитывала детей, вела его переписку и рассылала журналы, ухаживала за больной свекровью, обслуживала домашние заседания медицинского общества. Все соседи, сослуживцы и знакомые очень любили бывать в гостеприимном и хлебосольном доме Чистовичей.

Получив звание ординарного профессора и должность заведующего кафедрой Судебной медицины, Яков Алексеевич целиком посвятил себя административной работе, на которой проявил незаурядные организаторские способности. В 1857-ом он открыл первое в России судебно-медицинское отделение, подготовил учебно-методические пособия о правилах вскрытия. Став начальником академии в 1871 году, он пригласил на работу Доброславина, Склифосовского и многих других светил медицины. Он открыл Анатомо-физиологический институт и Михайловскую клиническую больницу, разработал четырёхгодичные курсы учёных-акушерок, заложив тем самым основы женского врачебного образования в России. В 1873 году Чистовичу был присвоен чин тайного советника (гражданский аналог звания генерал-лейтенант), а в 1875-ом —  потомственное дворянство. Таким образом, обеспечив себе достойную пенсию, а своим детям устойчивое будущее, Яков Алексеевич подал рапорт об отставке — больное сердце уже не выдерживало прежних нагрузок. Кроме того, его отставке способствовал Министр народного просвещения граф Дмитрий Андреевич Толстой, который считал, что либеральные взгляды Чистовича разрушительно влияют на студентов, приводя к вольнодумству и массовым беспорядкам. Уйдя на покой, профессор занялся тем, чего так сильно хотел, но на что никогда не хватало времени — творчеством. Он принялся писать «Историю первых медицинских школ в России» — внушительный 4-томник, материал для которого он собирал предыдущие четверть века, и который успел завершить незадолго до своей смерти в 1885 году. «Так кончил жизнь этот честный, заслуженный труженик, оставив вечную память, которая должна служить назидательным примером будущим поколениям.»[3]

У Якова Алексеевича Чистовича и Анны Петровны было семеро детей: двое умерли во младенчестве, дочь закончила консерваторию и была ученицей Бородина, старший сын стал юристом, а трое младших сыновей: Николай (будущий отец нашего героя), Сергей и Фёдор  получили военно-медицинское образование и добились выдающихся успехов в своей профессии.

Самый младший Фёдор Яковлевич (1870 г.р.) закончил Военно-медицинскую академию с золотой медалью и избрал своей специальностью патологическую анатомию. За особые успехи его отправили на двухлетнюю стажировку в Европу: он работал в Берлине у Рудольфа Вирхова, а затем в Париже у Эмиля Ру и Ильи Мечникова. В 1896 году Фёдор Чистович защитил диссертацию «О патолого-анатомических изменениях головного мозга при азиатской холере». До Октябрьской революции преподавал на кафедре патанатомии, работал прозектором в больнице, был редактором медицинского журнала. В 1899 году Фёдор Яковлевич, иммунизируя кроликов сывороткой угря, получил преципитирующие антитела, впервые продемонстрировав видовую специфичность белков сыворотки крови (т.н. реакция «Чистовича-Уленгута»[4]). Во время Первой мировой и Гражданской войн он служил главным врачом санитарного поезда и консультантом по вопросам эпидемиологии. Был автором первого советского учебника по патологической анатомии, заведовал кафедрой Института усовершенствования врачей в Петрограде, где организовал циклы по патологической гистологии и микроскопической технике для клинических лаборантов и бактериологов. Одновременно с этим Чистович возглавлял кафедру судебной медицины в I Медицинском институте и занимался научной работой. Коллеги и ученики вспоминали, что «Фёдор Яковлевич был не только прекрасным, уважаемым учителем, но и человеком редкой души, а его мягкое приветливое обращение являлось признаком истинной интеллигентности и неподдельной любви к курсантам». Начало Великой Отечественной войны Чистович встретил в своём родном Ленинграде и, несмотря на невыносимые условия жизни и лишения, отказывался уезжать, пережив самые тяжелые дни блокады. Ему шёл уже восьмой десяток, когда в 1942 году, изнурённого голодом и болезнями, его эвакуировали в Новосибирск, где Фёдор Яковлевич скончался в госпитале через несколько дней после переезда и был похоронен в братской могиле.

Сергей Яковлевич Чистович (1867 г.р.) закончил с отличием Военно-медицинскую академию в 1891 году, удостоившись премии им. Ивановского. Начинал службу младшим врачом лейб-гвардии Гренадерского полка, защитил диссертацию «К морфологии крови при хроническом остеомиелите». В 1899 году в составе отряда Российского Красного Креста его, как полевого хирурга, направили на Англо-бурскую войну. В Трансваале, на юге Африки, на стороне буров воевали тогда многие иностранцы, испытывавшие по тем или иным историческим причинам неприязнь к британцам или симпатии к набожным голландским фермерам. Пробыв в Африке шесть с половиной месяцев, вместо обещанных ему трёх, Сергей Яковлевич освоил голландский язык, разработал модификацию влажной антисептической повязки (получившей название «повязка Чистовича») и написал книгу «Медицинская помощь в Трансваале», которая была издана в 1901 году. Позже он занял должность главного врача Михайловского артиллерийского училища, а затем возглавлял Стоматологический институт. Дослужился до чина надворного советника (гражданский аналог звания подполковника). Умер в 1922 году. Дети и внуки Сергея также стали военными героями-медиками, принимавшими участие в Советско-финляндской, Великой Отечественной и Первой чеченской войнах.

Но вернёмся к отцу нашего героя — Николаю Яковлевичу Чистовичу (1860 г.р.). Николай Яковлевич окончил Военно-медицинскую академию в 1884 году, работал ординатором в клинике профессора Боткина.

«При клинике Боткина была экспериментальная лаборатория в деревянном домике в саду клиники Виллие, в которой мне и предстояло работать. С. П. Боткин в ту пору уже давно отстал от лабораторной работы, а фактическим руководителем за последние годы был институтский врач И. П. Павлов. В личных отношениях к нам, работающим, Иван Петрович умел соединить свой высокий научный авторитет с совершенно простым, дружеским отношением.

Расскажу маленький инцидент, происшедший между ним и мною. Когда опыт изолирования сердца собаки нам уже удался, Иван Петрович хотел его продемонстрировать С. П. Боткину и пригласил Сергея Петровича в лабораторию. Все было заранее подготовлено, собака прооперирована, и в присутствии Боткина оставалось сделать лишь последний момент операции — затянуть лигатурами нижнюю полую вену, дугу аорты и снять зажим с vena jugularis communie, чтобы пустить кровь из резервуара. Иван Петрович спросил меня, все ли готово. На мой утвердительный ответ он быстро затянул лигатуры, но вытекание крови из art. subclavia вдруг прекратилось; я забыл снять зажим с яремной вены. Увидев, в чем дело, Иван Петрович схватил зажим и неосторожно снял его, так что вена прорвалась, хлынула кровь, и опыт не удался. Кто знает Ивана Петровича, может себе представить, как он на меня обрушился: виноват был во всем я, так как забыл снять пинцет! Я возражал, что и он виноват, так как следовало осторожно снять зажим, а не дергать. Слово за слово, мы поссорились до того, что признали невозможным далее вместе работать и разошлись, огорченные и взволнованные. Вечером я получил от Ивана Петровича записку: "Брань делу не помеха, приходите завтра ставить опыт".

Нечего и говорить, что все мы, которых Иван Петрович ругал самыми изысканными выражениями, горячо любили его и не смущались его слабостью во всех неудачах винить только нас, зная его искренность и безукоризненное благородство души.»

В 1887 Николай Чистович защитил докторскую диссертацию «О влиянии жидкого экстракта корня Hellebori viridis на сердце и кровообращение» и тоже, как младший брат, был направлен на стажировку за границу. В Берлине он изучал бактериологию у профессора Коха, в Страсбурге работал патанатомом под руководством профессора Реклинхаузена, в Париже перенимал опыт у Корниля и Мечникова, а в последний год работал в клинике нервных болезней профессора Шарко. Тогда же, в 1889 году на микробиологических курсах в Пастеровском институте Чистович познакомился с женой Мечникова — Ольгой Николаевной, которую Илья Ильич записал в вольные слушатели, чтобы она в дальнейшем помогала ему в работе. Николай Яковлевич стал часто бывать в гостях у Мечниковых, где влюбился в Екатерину Белокопытову — родную сестру Ольги[5]. Между ними возникло взаимное чувство, и по возвращении в Санкт-Петербург они поженились. В столице Чистович служил в военном госпитале, читал студентам курсы по бактериологии и диагностике внутренних болезней, а жена Катя помогала ему в лаборатории, ухаживала за животными. К сожалению, их семейное счастье длилось недолго — в 1893 году Екатерина Николаевна Чистович умерла в родах, а их сын Борис появился на свет неполноценным[6]. В семье решили, что это была тяжёлая внутриутробная инфекция, которой Екатерина заразилась во время работы с бактериями.

В 1898 году Николай Яковлевич стал профессором кафедры бактериологии и заразных болезней Военно-медицинской академии, которой руководил впоследствии 12 лет. Не бросал он начатое ещё отцом дело женского образования: был главным врачом Общины сестёр милосердия, а также организатором кафедры частной патологии и терапии Женского мединститута. После смерти Сергея Сергеевича Боткина Чистович принял заведование его кафедрой академической терапевтической клиники.

В начале 1900-ых, путешествуя на круизном теплоходе по Волге, он снова влюбился. На этот раз в молодую выпускницу Института благородных девиц, которой только-только разрешили выходить в Свет без гувернантки — Екатерину Ильиничну Лоды́женскую. Екатерина Ильинична происходила из древнего русского дворянского рода Лодыженских, включённого ещё в Бархатную книгу, поэтому, когда Николай Яковлевич осмелился просить у её родителей руки дочери, то, конечно же, получил отказ. Родители не могли допустить подобного мезальянса: 40-летний вдовец с неполноценным ребёнком и дворянством во втором поколении, и 20-летняя аристократка, представленная ко Двору[7]. Однако Екатерина оказалась девушкой очень своенравной. Сегодня сложно судить, была ли это ответная любовь или лишь желание пойти наперекор родительскому слову, но юная Лодыженская тайком попросила Николая Яковлевича через год повторить своё брачное предложение, отказывая тем временем всем другим кандидатам, так тщательно подбираемым для неё матерью. В конечном итоге родители смирились с волей дочери, и в 1903 году Николай и Екатерина обвенчались. В браке у Чистовичей родились два сына: взрывной и вспыльчивый Алексей и «образец выдержки и терпения» Георгий.

Георгий (которого дома называли «Юрой») родился в октябре 1914 года, когда русская армия изнывала от недостатка снарядов, сдерживая натиск кайзеровцев под Варшавой. Затем была революция, которую семья пережила тяжело, но достойно. Пока все оставшиеся в живых Лодыженские подались в эмиграцию, Чистовичи продолжали служить отчизне, работая медиками. В детские годы Георгий учился в небезызвестной Анненшуле, ставшей при Советской власти «Школой №11». Вот какую характеристику на 15-летнего мальчика составила его учительница:

«…Натура не мягкая, воздействовать на которую трудно. С повышенной впечатлительностью и острой восприимчивостью. Резкий критик, с достаточным чувством самокритики. Точно знает, что может, и не берётся и даже не интересуется тем, что ему недоступно. Вспыльчивый от природы и искусственно выработал задерживающие центры: непрерывный анализ всего окружающего и самого себя. Замкнутый и скрытный. Сильное стремление к независимости и самостоятельности. Он упрям. Наличие природной воли с доминирующим чувством долга…»

После школы Георгий решил продолжить славную врачебную династию. Он с отличием окончил Первый ленинградский медицинский институт и был оставлен в аспирантуре на кафедре микробиологии, где зарекомендовал себя не только как знающий, талантливый специалист, но и как прекрасный молодой преподаватель.

Ещё во время учёбы в институте Георгий влюбился в свою однокурсницу Варвару Николаевну Чернову[8] — комсомолку, дочь простого тульского рабочего и крестьянки. Кто бы мог подумать, что когда молодые решили узаконить свои отношения, то их счастью воспротивится мать Екатерина Ильинична! Властная и своевольная, метко прозванная одним из родственников «вдовствующей императрицей»[9], она отказалась принимать в дом «безродную» невестку. Старшего сына Алексея она уже женила на Галине Цимбалиной[10] — дочери известного хирурга и дворянина из Пензенской губернии — поэтому размениваться на меньшее для «Юры» была не согласна. На увещевания о том, что ей самой в молодости запрещали выйти замуж по любви из-за сословных предрассудков, Екатерина Ильинична отвечала истерикой, угрожая отнять у Георгия брюки, если тот вздумает пойти в ЗАГС без её разрешения. Но молодой Чистович был не из той породы людей, кому можно было угрожать или пытаться сломить — он с серьёзным видом посмотрел на мать и произнёс: «Если будет надо, то я пойду в ЗАГС в трусах, и ничто меня не остановит.» Зная непримиримый характер сына и оценив сталь в его голосе, Екатерина Ильинична пошла на попятную[11].

В 1939 году Георгий Николаевич Чистович защитил кандидатскую диссертацию «Биология палочки Моргана [Morganella morganii] и её место в системе микроорганизмов», после чего был призван на военную службу. Во время Великой отечественной войны, в блокадном Ленинграде он  руководил одним из отделений эвакогоспиталя, а в начале 1942-ого вместе с Военно-медицинской академией эвакуировался в Самарканд. Там он занял должность начальника бактериологической лаборатории кафедры инфекционных болезней. Неоднократно выезжал в командировки на фронт в качестве военного эпидемиолога. Дослужился до звания подполковника медицинской службы. В августе 1949-ого Чистовича, как одного из самых перспективных сотрудников ВМА, направили в Семипалатинск на секретные испытания первой советской атомной бомбы с целью изучения влияния ядерного оружия на микроорганизмы. К сожалению, эксперименты на полигоне проводились без должной защиты, и большинство участников подверглись значительному облучению. Это не могло не вызвать праведный гнев Георгия Николаевича, который сорвался на представителей генералитета и кураторов из МГБ[12]. В ходе инициированного в отношении Чистовича расследования выяснилось, что он был ярым противником ядерного оружия, называя его «чудовищным и бесчеловечным». Кроме того, коллеги на допросах подтвердили резкие слова и критику, которую микробиолог открыто высказывал по поводу Советского атомного проекта, что в конечном итоге предрешило его судьбу.

75 лет назад конфликт деда Чистовича с Министром просвещения закончился банальной отставкой, но теперь на дворе стояли другие времена. В условиях шаткого послевоенного мира и наличия у потенциального противника Советского Союза атомной бомбы, разработка вооружений нового типа виделась экзистенциальной задачей для государства. Только наличие собственного оружия «судного дня» могло стать надёжным гарантом будущего национального суверенитета страны, поэтому люди, не разделявшую политику партии в этом вопросе, рассматривались не иначе как «враги народа». Георгий Николаевич был арестован 23 декабря 1950 года и почти год провёл в одиночной камере, подвергаясь постоянным пыткам — сотрудники госбезопасности пытались выбить из него признание в антигосударственной деятельности, но у них ничего не получилось. Георгий Николаевич был выдающимся человеком с железной, несгибаемой волей. В сентябре 1951-ого он был осуждён военным трибуналом по статье 7-35 УК РСФСР[13] и приговорён к пяти годам заключения в Камышлаге (Камышовый лагерь особого назначения в Кемеровской области). Там Чистович работал в бактериологической «шарашке», пока в 1953 году, после смерти Сталина не был амнистирован. С едва зажившими  шрамами от пыток он вернулся в родной Ленинград: стоя на пороге квартиры, он держал в переломанных пальцах самодельную шкатулку — подарок любимой жене Варваре. На крышке шкатулки располагался вензель с её именем в окружении цветов, на боковых сторонах — микробиологические сюжеты: колба с бульоном, чашка Петри с колониями, подопытный кролик, микроскоп, пробирки с культурами, шпатель Дригальского, автоклав. Изнутри шкатулка была отделана китайским шёлком, а аппликации выполнены из высушенных стебельков злаковых сорняков, окрашенных бактериологическими красителями. Ножки были из пробок от пенициллиновых флакончиков. Георгий Николаевич сделал эту шкатулку в лагере и уже не надеялся когда-нибудь подарить жене. Варвара Николаевна же, в свою очередь, не надеялась когда-нибудь увидеть мужа живым, но свет их любви оказался сильнее мрака обстоятельств.

Казалось, что вся история благополучно разрешилась, однако амнистия не предполагала под собой реабилитацию[14]. Формально на Чистовиче оставалось позорное клеймо «врага народа»: его дочь из-за этого лишили золотой медали в школе, его самогó отказывались принимать на работу в ВУЗы. Георгий Николаевич не представлял своей жизни без микробиологии и готов был уже отчаяться, как вдруг на помощь пришли две его бывшие ученицы, которые поручились за Чистовича своими партийными билетами перед директором Института экспериментальной медицины АМН СССР Дмитрием Андреевичем Бирюковым. Невиданное по тем временам дело! Не зная как поступить, Бирюков советовался у себя в кабинете с более опытным профессором Иоффе — бывшим полковником медицинской службы, который заведовал у него в Институте отделом медицинской микробиологии и иммунологии. Иоффе не понаслышке знал, что такое репрессии: его учителя и наставника расстреляли в 1942-ом, а сам он каким-то чудом избежал ареста по «делу врачей» в 1953-ем, поэтому рекомендовал директору поступить благородно и не ломать окончательно учёному жизнь. Бирюков подумал и принял мужественное решение назначить Георгия Николаевича заведующим лабораторией частной патологии инфекций, за что Чистович был благодарен ему до конца жизни.

В Институте экспериментальной медицины Георгия Николаевича впервые внедрил методики реакции преципитации в агаре для изучения антигенного состава микроорганизмов, занимался исследованиями по микробиологии коклюша, но главной темой его научной работы стали стафилококковые инфекции. В 1955 году он защитил докторскую диссертацию «Биологическая характеристика стафилококков и её связь с условиями обитания этих микробов», а кроме того опубликовал свыше 50 работ по этой же теме, включая монографию «Патогенез стафилококковых инфекций». Под руководством Чистовича был создан т.н. «Ленинградский набор» для фаготипирования наиболее распространённых в Северо-Западном регионе СССР стафилококков, а в конце 50-ых разработана желточная среда для диагностики стафилококковой инфекции. Чистович предложил добавить к классическому мясо-пептонному агару 20% (по объёму) стерильной желточной взвеси. Желток куриного яйца позволял выявлять фермент лецитиназу (лецитовителлазу), который образуют патогенные стафилококки[15]. Позже Георгий Николаевич сумел удачно модифицировать собственную среду: на предварительном этапе приготовления, до желточной взвеси к агару добавлялось 10% хлорида натрия. Высокая солёность среды подавляла рост большинства бактерий, содержащихся в биологическом материале, обеспечивая, тем самым, лучшие селективные свойства. Желточно-солевой агар, хорошо известный всем отечественным микробиологам как «среда Чистовича», широко используется и по сей день.

В 1960-ом Георгий Николаевич возглавил кафедру микробиологии Ленинградского санитарно-гигиенического медицинского института (ныне СПбГМА им. Мечникова), где издал первый советский учебник по санитарной микробиологии для студентов, а также фундаментальное научное руководство «Санитарная микробиология». У профессора постоянно занималось много аспирантов, соискателей и заочников из разных городов СССР. Он никогда никому не отказывал в помощи. У Чистовича был большой список научных тем (около 120), с которыми он предлагал ознакомиться и самостоятельно выбрать интересующую проблему — под его руководством было защищено свыше 30 докторских и кандидатских диссертаций. Кроме того, он с удовольствием курировал студенческое научное общество: редактировал рефераты докладов на конференции, ежегодно выпускал сборники тезисов студентов. Эрудированный и интеллигентный человек, он знал 5 языков. На пленарных заседаниях конференций СНО Георгий Николаевич представлял докладчиков на языке, которым делался доклад, и просил вопросы и выступления тоже сообщать на этом же языке — так звучали доклады на польском, болгарском, французском, английском языках. Это настолько оживляло конференции, что они больше напоминали Международные симпозиумы.

Георгий Николаевич очень много работал, как правило, он первым приходил на кафедру и засиживался до 8–9 часов вечера. Он не умел отдыхать — отправляясь в отпуск, всегда брал с собой статьи в сборник, диссертации «для правки» или протоколы опытов. Под стеклом его рабочего стола был написан девиз: «Учиться учить!» Коллегам он пояснял: «Человек всегда, всю жизнь должен чему-то учиться, а если это педагог, то он должен постоянно совершенствовать свой профессионализм, а значит — учиться учить». На его лекции ходили не только те, кто учился на кафедре, но и студенты старших курсов — настолько они были интересными, а тетрадки с конспектами его выступлений хранились некоторыми врачами долгие годы после выпуска, заменяя руководства по микробиологии. Многим ученикам запомнились его «аспирантские субботы»:

«Георгий Николаевич предлагал тему, например: "В следующий раз мы беседуем о дифтерии". Кто-то из докладчиков писал обзор, докладывал подробнейшим образом, все активно участвовали в дискуссии, сообщали самые последние сведения, опубликованные в научной литературе. Георгий Николаевич завершал этот семинар и всегда сообщал что-то новое из зарубежных публикаций. Ещё для аспирантов он проводил «показательные» занятия со студентами, а затем присутствовал у каждого аспиранта на занятиях. Точно также готовил будущих лекторов…»

Георгий Николаевич очень трогательно заботился о своей жене Варваре Николаевне: когда у неё бывали гипертонические кризы, он полностью все заботы по дому брал на себя. Даже чужие люди всегда чувствовали себя с ним уверенно и уютно. Например, он всегда поздно вечером провожал до дома засидевшихся в гостях подруг дочери, рассказывая им по пути что-нибудь интересное. Он ценил и любил сотрудников, радовался за успехи в их семьях и откровенно огорчался, если у кого-то неприятность, беда, всегда предлагал помощь. Сотрудница кафедры Зинаида Фёдорова вспоминала:

«Как-то раз я долго мучилась, не могла избавиться в опыте от протея. Так как я днем училась, а вечером работала, то мы с Георгием Николаевичем часто общались записками. И вот что Георгий Николаевич написал: "Чистить от протея можно на чашках агара без соли (пептон, мясная вода, агар). Взболтать культуру с эфиром и сделать высев".

В начале мая 1969 года, когда Георгий Николаевич серьёзно заболел, мы с Альвиной Михайловной Смирновой предложили помощь — дежурить у него дома. Даже болеть он мог так, чтобы никому не доставлять неудобств. Помню, я пришла к нему с конспектами по детским болезням (через 4 дня экзамен), Георгий Николаевич оживился и спрашивает: "Зинуша, Вам помочь? Какие вопросы вы сейчас изучаете?". Так за тихой беседой прошло время. Здоровье его таяло и накануне рокового дня он спросил меня: "Зинуша, я долго так пролежу?". Я не знала, что ответить, и первое, что пришло мне в голову: "Георгий Николаевич, я же еще не врач, я только на 5 курсе". Он улыбнулся уголками губ и закрыл глаза. 17 мая его не стало[16].»

P.S. Единственная дочь Георгия Николаевича — Наталья Добровольская — продолжила дело отца. Стала кандидатом медицинских наук, доцентом, работала на кафедре микробиологии. Всего же медицинская династия Чистовичей (включая двоюродных родственником Георгия Николаевича) сегодня насчитывает 6 поколений и более 20 врачей. На фотографии ниже вы можете увидеть письменный прибор, принадлежавший трём поколениям врачей Чистовичей, подаренный Военно-медицинскому музею дочерью Георгия Николаевича. На подставке из черного мрамора стоят две чернильницы из литого стекла с рельефными бронзовыми крышками, в центре - бронзовый подсвечник. Вся конструкция покоится на четырех бронзовых лапах и представляет собой изделие, выполненное в стиле, отсылающем к неоклассицизму и ампиру.

Примечания:

Источники и дополнительные материалы:

• Лабинская А.С. «Микробиология с техникой микробиологических исследований». Изд. 4-е, перераб. и доп., Издательство «Медицина», Москва, 1978
• Матвеев М.А., Панасюк И.Н., Вахаев Д.С. (2020) «Чистович Я.А. — родоначальник врачебной династии профессоров и академиков в россии (к 200-летию со дня рождения)». Вестник Национального медико-хирургического Центра им. Н.И. Пирогова, 15(1): 155-157
  doi: 10.25881/BPNMSC.2020.80.59.030
• Чистович Н.Я. «Из воспоминаний о работе под руководством Ивана Петровича Павлова в 1886-1887 гг»
  Электронный ресурс: https://clck.ru/36j9xA
• Материалы «Военно-медицинского музея» Санкт-Петербурга
  Электронный ресурс: milmed.spb.ru
• Алёна Бобрович «"Коренные петербуржцы": Врачи Чистовичи всегда служили своей родине»
  Электронный ресурс: https://clck.ru/36jAEB
• Хмельницкая Н.М., Рыбакова М.Г., Чирский В.С. (2020) «Ф.Я. Чистович — гордость отечественной медицины (к 150-летию со дня рождения)». Архив патологии, 82(2): 62‑65
  doi: 10.17116/patol20208202162
• «К 100-летию кафедры микробиологии, вирусологии и иммунологии Санкт-Петербургской государственной медицинской академии им. И.И. Мечникова»
  Электронный ресурс: https://clck.ru/36jARV
• Чистович Георгий Николаевич на сайте «Память Народа»
  Электронный ресурс: https://clck.ru/36jASe
• Столяренко П.Ю. (2010) «История обезболивания в стоматологии (от древности до современности)»: монография / 2-е изд., перераб. и доп. - Самара : ООО "Офорт"; ГОУ ВПО "СамГМУ"
• Будко А.А., Смирнова А.А. (21-22 сентября 2023) «Врачебная династия Чистовичей (в фондах Военно-медицинского музея)». Материалы VI научно-практической конференции
  Электронный ресурс: https://clck.ru/3BqR3r
• Столяренко П.Ю. «История обезболивания в стоматологии (от древности до современности)». Самара: НВФ ООО «Сенсоры. Модули. Системы»; СамГМУ, 2001, стр. 71
• Будко А.А., Ивановский Ю.В., Таликова Е.В. (19 мая 2009) «Выдающийся советский микробиолог профессор Георгий Николаевич Чистович: изломы судьбы». Краткое содержание и тезисы докладов научной конференции «Медицинская профессура СССР», Москва
• «Российские биологи в Институте Пастера». Научный каталог выставки, Москва, Архив РАН, 2010
• Белевитин А.Б., Будко А.А., Ивановский Ю.В. (2010) «ЯКОВ АЛЕКСЕЕВИЧ ЧИСТОВИЧ: "ПОРТРЕТ БЕЗ МУНДИРА"». Военно-медицинский журнал, Т. 331, № 1, стр. 71-77